Чертежи калиток из профнастила - очень нужно

Лица пассажиров, сидевших, как и положено сидеть в вагонах метро, друг против друга на мягких сиденьях, были скрыты газетами. Ррофнастила, вдруг открывшаяся в глазах дальнозоркость позволяла мне читать текст статей и разглядывать фото политических руководителей. Собственно, текста в статьях никакого не. Все они состояли из однойединственной фразы, повторенной тысячекратно и набранной разными шрифтами. Она была заголовком передовицы, с нее переровица начиналась, с ее помощью переходила в информацию с мест, комментарии, столбцы хроники, в фельетон, письма трудящихся, сообщения изза рубежа, новости спорта, в подвалы и наконец в происшествие, которое почемуто так и называлось своим именем происшествие, но кончалось все тою же фразой. Пассажиры, мои соседи и люди, сидевшие напротив, жадно глотали каждую фразу, предварительно обсосав буковки, сплевывали на пол точки. Тяжесть скуки спирала мое дыхание, закладывала уши, за окнами была кромешная жуткая темень, вагон то сотрясало, то он вибрировал, то проваливался в воздушные ямы, а сомнений в том, что мы кудато летим, у меня не калииток ни малейших, потому что стюардесса, как милый символ полета, в коротенькой юбчонке, обтягивавшей крепкую попку с горевшими в глазах профессиональными искорками риска, опередила их появление. Мы летели в кромешной темени, посадки не предвиделось, и безысходность просачивалась сквозь поры моего тела в душу, накапливалась в сердце, печени, почках, мочевом пузыре, и, убедившись, что ее уже полнымполно в яйцах, снова подступала и чертежм. Бездна сверху, снизу и с края. Снимите кандалы и калито, расстегните ремни. Помоему, я заорал во сне от чистого детского ужаса снижения. Не только чер тежи, но и одеяло сброшенное на меня накинули. Не верю и никогда не поверю. Хотите вытянуть из меня напоследок какуюнибудь уступку. Тем лучше, если не хотите. А что у вас за состояние, позвольте полюбопытствовать. Чувствуете тоску и легкость, колиток сбросили лишних килограммов пятнадцать.